Записки ИИМК РАН. Вып. 20. СПб, 2019 г. Аннотации
В № 20 «Записок ИИМК РАН» публикуются научные исследования, представленные на российско-финляндском симпозиуме «Торговля, обмен и взаимовлияния в доисторическое время и средневековье/ историческое время». В разделах «Новейшие открытия и разработки ИИМК РАН» и «Из истории науки» представлены статьи Н. Ф. Соловьёвой и А. В. Полякова, посвященные полевым открытиям на Йылгынлы-депе в Южном Туркменистане и анализу данных радиоуглеродного датирования фёдоровской культуры на Енисее, а также работа С. О. Ремизова, обобщающая информацию об изучении памятников каменного века Волгоградской обл.
The 20th issue of the “Transactions of IHMC RAS” contains the Proceedings of the Russian-Finnish Symposium “Trade, Exchange and Contacts in Prehistory and in the Medieval/post-Medieval Times”. The sections “Newest discoveries and developments” and “From the history of science” present the papers by N. F. Solovyova and A. V. Polyakov devoted to field discoveries at Ilgynly-depe in South Turkmenistan and to the analysis of radiocarbon dates obtained for the Fyodorovo culture on the Yenisei river, respectively, as well as the work by S. O. Remizov who summarizes the information about the Stone Age sites of the Volgograd oblast.
СТАТЬИ
RESEARCH PAPERS
Торговля, обмен и взаимовлияния в доисторическое время и средневековье/историческое время
Trade, exchange and contacts in prehistory and in the medieval/post-medieval times
Лапшин В. А. Российско-Финляндский симпозиум по вопросам археологии и истории (8–11 ноября 2017 г., Великий Новгород)
Lapshin V. A. Russian-Finnish Symposium on archaeology and history (8–11 November of 2017, Veliky Novgorod)
Нордквист К. Контакты и археология неолита Северо-Восточной Европы
Ключевые слова: археология, хронология, контакты, Финляндия, Северо-Запад России, керамика, историография, archaeology, chronology, contacts, Finland, material culture, Neolithic, north-west Russia, pottery, research history
В статье рассматривается роль государственных границ и различий научных традиций в формировании археологических концепций и представлений о прошлом, в частности, при изучении неолита (5500–1800 гг. до н. э.) на территории Финляндии и российской Республики Карелия. На примере четырех конкретных исследований различных аспектов развития неолитических культур, а именно: появление керамики типов Сперрингс 1 и Сяряйсниеми 1 (конец VI — начало V тыс. до н. э.), распространение типичной гребенчато-ямочной керамики (начало IV тыс. до н. э.), культуры с асбестовой и пористой керамикой (середина IV тыс. до н. э.) и культуры шнуровой керамики (III тыс. до н. э.) (рис. 1) показано, как ограничения и стимулы, происходящие как извне, так и изнутри археологического сообщества, влияют на создаваемую картину доистории, особенно в отношении контактов и взаимодействий между разными территориями. В результате удалось прийти к заключению, что Северо-Восточная Европа представляет пример того, как влияние на науку современных факторов может привести к возникновению искусственных разграничений в реконструируемом прошлом. Устоявшиеся и полные стереотипов представления о сопредельных территориях не соответствуют имеющимся археологическим материалам (рис. 2; 3). Межрегиональные сопоставления показывают множество видов взаимодействия между разными территориями, которые нуждаются в изучении на основании исследования конкретных материалов.
Nordqvist K. Contacts And The Neolithic Archaeology of North-Eastern Europe
This paper discusses the role the borders and different research traditions have had in the formation of archaeological views and narratives. It focuses on the Neolithic Stone Age (ca. 5500– 1800 calBC) of Finland and the Karelian Republic (Russia), and uses four case studies to discuss different aspects of Neolithic development, as well as how restrictions and stimuli coming from outside (and inside) the archaeological community affect the image created of prehistory, especially of the contacts and interaction between different regions. The case studies include the following topics: the appearance of pottery (Sperrings 1 and Säräisniemi 1 Wares, the late 6th and early 5th millennia calBC), Typical Comb Ware (the early 4th millennium calBC), the asbestosand organic-tempered wares (the mid-4th millennium calBC) and Corded Ware (the 3rd millennium calBC) (Fig. 1). As a conclusion, North-Eastern Europe can be presented as an example of how artificial divisions can appear into prehistory due to modern factors affecting the research. The petrified and stereotyped images of the neighboring areas do not fit the currently existing archaeological materials (Fig. 2; 3) — inter-regional comparisons show variable interaction between the areas, which needs to be studied on case-by-case-basis.
Онкамо П., Майандер К., Пелтола С., Сальмела Э., Нордквист К. Гены древнего населения Cеверо-Восточной Европы
Ключевые слова: археогенетика, древняя ДНК, археология, антропология, популяционная генетика, Северо-Восточная Европа, archaeogenetics, ancient DNA, archaeology, anthropology, population genetics, North-Eastern Europe.
Проект SUGRIGE (университет Хельсинки) нацелен на получение целостного представления о геноме древних обитателей Cеверо-Восточной Европы — региона, который ранее был обойден вниманием исследователей древней ДНК (рис. 1). Задача решается посредством секвенирования полных геномов из человеческих костей с археологических памятников региона, относящихся к разным периодам и культурам. Кроме того, мы учитываем и лингвистические данные (рис. 2) и стремимся выяснить, связаны ли наблюдаемые генетические изменения с одновременными лингвистическими сдвигами, или же эти явления в основном независимы друг от друга. Для достижения этих целей мы в сотрудничестве с Институтом изучения истории человека Общества Макса Планка (Йена, Германия) собираем образцы древних человеческих останков с северо-востока Европы. Выявленные геномы сопоставляются в рамках популяционно-генетического подхода с геномами других древних и современных людей со всего мира. Совсем недавно мы опубликовали свои первые результаты, которые получены по костям 11 индивидов с памятника бронзового века Большой Олений Остров и с саамского могильника XVIII в. Чальмн-Варрэ на Кольском п-ове, а также с памятника железного века Левянлухта в Западной Финляндии (Lamnidis et al. 2018). Рукопись еще одной работы, посвященной древним митохондриальным линиям Финляндии и представляющей полные последовательности мтДНК более чем ста индивидов, находится в настоящее время на рассмотрении. Новые группы образцов из разных частей России, таких как Карелия и Волго-Донской регион, варьирующие во времени от энеолита до средневековья, являются объектом анализа в нашем текущем исследовании, первая публикация результатов которого запланирована на осень 2019 г.
Onkamo P., Majander K., Peltola S., Salmela E., Nordqvist K. Ancient Human Genes Of North-Eastern Europe
The SUGRIGE-project (University of Helsinki) aims at getting a whole genomic picture of the ancient inhabitants of North-Eastern Europe, a previously un(der)studied region in terms of ancient DNA (Fig. 1). This is accomplished by sequencing whole genomes from archaeological human remains from the region, representing different time periods and archaeological cultures. In addition, we incorporate views from linguistic data (Fig. 2) — are the observed genetic changes connected to simultaneous linguistic shifts, or are the phenomena mainly independent of each other? For these purposes, we gather samples of ancient human remains from the north-east European region, in collaboration with the Max Planck Institute for the Science of Human History (Jena, Germany). The genomes are compared in a population genetic framework to other ancient and modern people throughout the world. We have very recently published our first results on 11 ancient individuals from a Bronze Age site of Bolshoy Oleniy Ostrov and Čalmn-Varrė, a Saami burial site from the 18th century, in the Kola Peninsula, together with an Iron Age site of Levänluhta in western Finland (Lamnidis et al. 2018). Another manuscript, focusing on ancient mitochondrial (maternal) lineages in Finland and with full mtDNA sequences from over 100 individuals, is currently under review. Novel sample sets from various areas of Russia, like Karelia and Don-Volga (forest) steppes, and ranging from the Eneolithic until the medieval are being analysed for an ongoing study, the first publication of which is planned for fall 2019.
Лавенто М. Бронзовые топоры эпохи раннего металла в Финляндии: обзор
Ключевые слова: сейминские топоры, маанинкские топоры, акозинско-меларские топоры, литейные формы, эпоха раннего металла, текстильная керамика, керамика типа Сяр-2, даты, ананьинская культура, Akozino-Mälar axes, Ananino culture, bronze analysis, casting moulds, Maaninka axes, Sär 2 -ceramics, Seima axes, Textile ceramics.
В статье описываются бронзовые топоры эпохи раннего металла, которые были найдены во внутренней части Финляндии. Определяется приблизительный возраст этих топоров. Основное внимание уделяется доананьинскому времени, то есть периоду от 1900 до 900 г. до н. э. Можно сказать, что на протяжении всей эпохи раннего металла (бронзовый век) Финляндия была пограничной зоной между культурными феноменами Скандинавии и более восточных регионов. В первых веках II тыс. до н. э. бронзовые изделия попадали сюда с пришельцами и иммигрантами как с запада. так и с востока. Следы восточных связей, ведущие на Северо-Запад России, ясно видны в доисторической керамике, особенно в Кайнуу — области на Северо-Востоке Финляндии, соединенной водными путями с Белым морем и Карелией. Большую часть находок ранних металлических изделий во внутренних районах Финляндии составляют топоры. В целом они укладываются в рамки определенной типологии, хотя каждый отдельный топор являлся произведением ручного ремесла и отличался от всех остальных. Согласно традициям финской археологии, весьма ограниченное число бронзовых изделий рассматриваемого периода не является препятствием для выведения заключений о культурных связях. Несколько топоров сейминского типа представляют собой случайные находки, лишенные археологического контекста (табл. 1), и потому ни один из них, взятый сам по себе, не может быть датирован. Однако тот факт, что ранняя текстильная керамика в регионе относится к 20-му столетию до н. э., дает основания полагать, что финские находки сейминских топоров имеют такую же древность, как сейминско-турбинский феномен в России. Текстильная керамика соединяет финскую посуду со средневолжским регионом (и с Эстонией), а не со Скандинавией (рис. 1). Местное производство бронзовых орудий могло начаться в Финляндии в конце II тыс. до н. э., о чем свидетельствует датировка топоров маанинкского типа. Эпонимный памятник Маанинка находится на севере Сайменской водной системы, примерно в 50 км к северо-востоку от города Куопио. Изготовление таких топоров требовало применения непростой технологии и было делом рук искусного ремесленника (рис. 2). Очень ограниченное распространение данного типа топора указывает на то, что он мог быть местной инновацией (табл. 2). В начале I тыс. до н. э. широкое распространение получили топоры акозинско-меларского типа. Они встречаются повсеместно от Центральной Швеции до Средневолжского региона, в том числе и в Финляндии (рис. 3). В Финляндии известны и литейные формы этих топоров, но материалов, позволяющих утверждать, что здесь находился литейный центр, нет (табл. 3). Единственный найденный в Финляндии бронзовый топор ананьинского типа до сих пор считается самым поздним бронзовым топором в стране. Среди финских археологических находок металлических изделий ананьинская культура представлена всего лишь одним топором и одним наконечником копья! Однако несколько топоров ананьинского типа было, вероятно, отлито во внутренних районах во второй половине I тыс. до н. э., на что указывают многочисленные находки соответствующих литейных форм. Некоторые из них также происходят из области Кайнуу (рис. 4). Ни один из западных или восточных керамических комплексов бронзового века, известных в Финляндии, не имеет признаков связи с упомянутыми выше типами топоров. Все скандинавские атрибуты культуры бронзового века — тесла, другие металлические предметы, керамика, могилы (кэйрны) — концентрируются исключительно в прибрежной зоне. В то же время керамика внутренней части страны, не имеющая текстильных отпечатков, принадлежит к гетерогенной группе Сяр 2 (Сяряйсниеми II). Медь и бронза являлись предметами импорта, они не могли добываться в Финляндии в доисторические времена. Столь редкий и ценный материал вряд ли использовался для изготовления предметов бытового назначения, таких как рабочие инструменты, а бронзовые топоры служили знаком высокого статуса и ранга. Поэтому после VI в. до н. э. бронзовые топоры в прибрежной зоне Финляндии не производились. Бронза была заменена железом, сырье для которого имеется в озерах и болотах по всей стране. Древнейшая в Финляндии каменная печь для плавки железа была открыта в Кайнуу (город Каяани) и датируется V в. до н. э.
Lavento M. Early Metal Age Bronze Axes in Finland: An Overview
The article describes the over twenty Early Metal Age bronze axes of eastern origin that have been found Finland and provide their dates. The chronological focus is ca. 1900–200 BCE. Most of the early metal finds the Finnish inland are socketed axes. On a general level, these follow a typology, even if each individual axe was a piece of the handicraft and differed from all the others. According to research tradition in Finnish archaeology, the very restricted number of bronze finds from the period does not preclude drawing conclusions about cultural connections. Obvious signs of the Scandinavian Bronze Age in the coastal zone of the modern Finland are stone cairns and certain bronze items. In the inland, ceramic studies give plenty of archaeological footprints of eastern connections to north-western Russia in the Early Metal Age. Axes of the Seima type have been found as stray finds in Finland (Table 1). Lacking archaeological find contexts, no dates can be provided for the individual items. Judging by the fact that early Textile ceramics in the area dates to the 20th century BCE, there is a strong reason to suggest that the Finnish Seima axe finds are as old as the Seima-Turbino phenomenon in Russia (Fig. 1). The local production of bronze implements might have begun in Finland at the end of the 2nd millennium BCE, which is the suggested date for the axes of Maaninka type (Table 2). The axe is the result of a challenging bronze technology, made by a skilled handicraftsman (Fig. 2). The very restricted distribution of this specific axe type suggests that it could be a local innovation. At the end of the 2nd millennium BCE, Akozino-Mälar axes spread over a large area: they are found all the way from central Sweden to the Middle-Volga region, including Finland (Fig. 3, Table 3). A few casting moulds of these axes are known in Finland, too. Only one bronze axe of Ananino type has been found in Finland and has the title of the youngest bronze axe in the country. However, a few axes of Ananino type were probably cast in the inland in the second half of the 1st millennium BCE, as a few casting moulds have been found (Fig. 4). Copper and bronze were imported goods that could not be mined anywhere in Finland in prehistoric times.
Пуолакка Х.-Л. Кремационные погребения на ингумационных могильниках в позднем железном веке Финляндии и Карельского перешейка
Ключевые слова: поздний железный век, христианизация, кремация, ингумация, погребение, Финляндия, Карельский перешеек, Late Iron Age, Christianisation, cremation, inhumation, burial, Finland, the Karelian Isthmus.
В работе рассматриваются все известные на территории Финляндии и Карельского перешейка могильники позднего железного века, на которых наряду с трупоположением встречаются отдельные погребения с трупосожжением (рис. 1). Таких могильников восемь, они относятся к периоду приблизительно от X до XV в., то есть от позднего железного века до начала эпохи средневековья. Большинство погребений в этих могильниках совершено по обряду трупоположения, но среди них встречаются отдельные кремационные захоронения. Согласно наиболее распространенному объяснению, сосуществование разных типов погребений было следствием быстрого процесса христианизации, а сами могильники считались чисто христианскими. Это чрезмерное упрощение сложного материала, которое не объясняет тот факт, что трупосожжения обычно впрямую примыкают или находятся выше трупоположений и, таким образом, стратиграфически имеют либо тот же самый, либо более поздний возраст. На большинстве из рассматриваемых кладбищ могилы обоих типов (с ингумацией и кремацией) могут как содержать, так и не содержать погребальный инвентарь. Количество погребений показано в таблице 1. Результаты датирования погребений с трупосожжением и связанных с ними погребений с трупоположением приведены в таблице 2. Радиоуглеродные даты показывают, что трупосожжения могут быть на сотни лет древнее тех трупоположений, с которыми они захоронены. К сожалению, датировано лишь небольшое число трупосожжений и трупоположений из одного и того же погребения. Однако типология и монеты подтверждают возможность того, что трупосожжения могут быть древнее непосредственно связанных с ними трупоположений, но при этом не отличаться по возрасту от других трупоположений того же могильника. Следовательно, кремационные погребения практиковались одновременно с ингумационными. По моему мнению, в рассматриваемых могильниках мы можем видеть отражение периода синхронности или сосуществования двух религиозных систем: дохристианских верований и христианства.
Puolakka H.-L. Cremation Burials in Inhumation Cemeteries in Late Iron Age Finland and the Karelian Isthmus
All known Late Iron Age cemeteries with both inhumations and a certain type of singular cremation burials located in modern day Finland and the Karelian Isthmus are examined in this study (Fig. 1). These eight cemeteries date approximately from 10th to 15th centuries, from the Late Iron Age to the beginning of the medieval period. Most of the burials in these cemeteries are inhumation burials, but there are also singular cremation burials among the inhumations. The most common explanation for these different types of burials has been the fast process of Christianization and the burial grounds have been considered clearly Christian cemeteries. This is a gross simplification of the complex material that is found from these sites and does not explain the fact that the cremation burials are usually directly adjacent or on top of the inhumations, and therefore these burials are stratigraphically either of the same age or younger. Most of the discussed cemeteries have both inhumation and cremation graves with and without grave goods. The numbers of burials in these cemeteries is presented in Table 1. The relevant dating results from cremations and their respective inhumations are presented in Table 2. The radiocarbon dates show that interestingly the cremated remains can be even hundreds of years older than the inhumated remains they were buried with. Unfortunately, not many cremations and inhumations from the same burial have been dated. Typology and coin finds, however, support the possibility that cremated remains can be both older than the adjacent inhumations, and contemporaneous to other inhumations in these cemeteries. Thus, cremation was practiced simultaneously with inhumation. Sometimes cremated remains and inhumations were buried together. Therefore, cremation is not simply an older, pre-Christian burial custom. My interpretation is that in these cemeteries we can see a period of synchronicity or co-existence between two religious systems: pre-Christian beliefs and Christianity.
Карпелан К. «Фруктовые» Ножи в саамских домохозяйствах
Ключевые слова: Финляндия, «фруктовые» ножи, саамское поселение Юйкенття, Лапландия, средние века, саамское поселение Нуккумайоки, религиозные ритуалы, Россия, саамы, столовые ножи, Finland, “fruit” knives, Juikenttä (a Saami settlement site), Lapland, Middle Ages, Nukkumajoki (a Saami settlement site), religious rituals, Russia, Saami, table knives.
В статье дается краткий обзор «фруктовых» ножей, найденных в саамских комплексах, и проводится их сопоставление с похожими ножами из сельских и городских комплексов побережья Финского залива.
Carpelan C. “Fruit” Knives in Saami Households
This paper gives a short review of the “fruit” knives discovered in the Saami contexts, compared with the similar knives known from the agrarian and urban contexts along the Gulf of Finland.
Ткач Е. С. Каменные сверленые топоры Северо-Запада России и Финляндии в контексте шнуровых культур Центральной и Восточной Европы
Ключевые слова: культуры шнуровой керамики, боевые топоры, классификация, распространение, взаимодействие, циркумбалтийский культурный круг, Corded Ware cultures, battle axes, classification, distribution, interaction, CircumBaltic cultural area.
В статье рассматриваются каменные сверленые топоры, обнаруженные на территории Северо-Западной России (Новгородская и Псковская обл.) и в Финляндии. Появление этой категории артефактов исследователи зачастую связывают с распространением культур шнуровой керамики в III тыс. до н. э. Всего выделено шесть общих типов топоров: ладьевидный, скандинавский, финский, русский, эстонский и остроконечный. Они были распространены начиная с первой половины III тыс. до н. э. Два типа (обушковый и клиновидный) характерны для Северо-Запада России и один (шведский) — для Финляндии (рис. 1). Проведен сравнительный анализ топоров, присутствующих в материалах нескольких шнуровых культур: среднеднепровской, фатьяновской, жуцевской, шнуровых культур Понеманья и Малой Польши, а также Финляндии и Эстонии. В результате удалось выявить три общих типа топоров для культур шнуровой керамики Польши, Прибалтики и Восточной Европы (фатьяновская культура и Северо-Запад России): ладьевидные, молоточковидные и клиновидные. Также в большинстве культур обнаружены обушковые топоры. Это позволяет вновь говорить о наличии «циркумбалтийского культурного пространства» в III тыс. до н. э. (рис. 2). Остается невыясненным вопрос о контактах между населением фатьяновской культуры и шнуровой культуры Финляндии, которые могли происходить в середине III тыс. до н. э.
Tkach E. S. Stone Perforated Axes from Finland and Northwest Russia in the Context of Corded Ware Cultures of Central and Eastern Europe
The paper considers stone perforated axes from Northwest Russia (Novgorod and Pskov regions) and Finland. The emergence of this category of tools is often thought to have been associated with the spread of the Corded Ware cultures. Six common types of these axes can be distinguished (boat-shaped, Scandinavian, Finnish, Russian, Estonian, pointed), which are present in archaeological record since the first half of the III mil. BC. Two types (butt-shaped and wedge-shaped axes) are characteristic of Northwest Russia, and one (Swedish axe) for Finland (Fig. 1). The comparative analysis of axes belonging to several Corded Ware cultures (including the Middle Dnieper, Fatyanovo and Rzucewo cultures, as well as Corded Ware cultures of the Neman region, Lesser Poland, Finland and Estonia) has revealed three axe types which are common for the Corded Ware cultures of Poland, Baltic countries, and Eastern Europe: boat-shaped, hammer-like, and wedge-shaped axes. In addition, most cultures include butt-shaped axes. This makes it possible, once again, to speak of the existence in the III mil. BC of the «Circum-Baltic cultural space» (Fig. 2). The question of contacts between the people of the Fatyanovo culture and of the Corded ware culture of Finland, which might have taken place in the middle of the III mil. BC, remains open.
Мурашкин А. И., Малютина А. А., Киселёва А. М. Костяной и роговой инвентарь неолита — раннего железного века Северной Фенноскандии: типология, технология, трасология
Ключевые слова: Северная Фенноскандия, костяной и роговой инвентарь, типология, технология, трасология, периодизация, хронология, неолит, эпоха раннего металла, ранний железный век, Northern Fennoscandia, stone and antler inventory, typology, technology, traceology, periodization, chronology, Neolithic, Early Metal Period, Early Iron Age.
Находки костяных и роговых изделий на памятниках побережья Баренцева моря (рис. 1) датируются временем от 5000 cal BC до рубежа BC/AD, что охватывает эпохи неолита, раннего металла и раннего железного века. Промысловый инвентарь включает в себя наконечники гарпунов, наконечники острог, стрел/дротиков и рыболовные крючки. Наконечники гарпунов представлены поворотными (с открытым и закрытым гнездом) и зубчатыми; рыболовные крючки делятся на цельные и составные. На основе анализа совстречаемости типов ведущих категорий инвентаря (зубчатых наконечников гарпунов и рыболовных крючков) в замкнутых и полузамкнутых комплексах (жилища, раковинные кучи, погребения) было выделено четыре периода развития костяного инвентаря. С опорой на радиоуглеродные датировки установлены следующие хронологические границы периодов: A — 5000–2500 cal BC, B — 2500–1600 cal BC, C — 1500–1100 cal BC, D — 900 calBC — рубеж BC/AD (рис. 2). В результате технологического и трасологического анализа костяного и рогового инвентаря трех поселений, относящихся к периоду В (Усть-Дроздовка 3, Завалишина 5 и Харловка 1-6), выявлены основные способы первичной и вторичной обработки изделий, особенности их использования. Основным сырьем служил рог северного оленя, реже — трубчатые кости северного оленя, зубы, плоские и трубчатые кости крупных наземных млекопитающих, трубчатые кости птиц, зубы морских млекопитающих. Характерен высокий уровень обработки костяного и рогового сырья, что свидетельствует о сложившейся традиции косторезного производства. Получение заготовок из трубчатых костей происходило с помощью продольного и поперечного расщепления, разламывания (по предварительно прорезанным пазам или по трещинам) с предварительным полным или частичным удалением эпифизов; извлечение необходимых преформ из ствола рога северного оленя — по вырубленным пазам при сгибании, с последующим продольным расщеплением фрагментов. Готовые изделия дорабатывали с помощью строгания, скобления, резания, абразивной шлифовки и полировки.
Murashkin A. I., Malyutina A. A., Kiselyova A. M. Stone and Antler Inventory of the Neolithic — Early Iron Age of Northern Fennoscandia: Typology, Technology, Traceology
Bone and antler artifacts from archaeological sites on the Barents Sea shore (Fig. 1) belong to the time interval from 5000 cal BC to the BC/AD turn, embracing the Neolithic, Early Metal and Early Iron Age. The hunting inventory consists of harpoon heads, arrow and dart heads, and fishing hooks. Harpoon heads are represented by toggling harpoon heads (with open or closed socket) and barbed harpoon heads; fishing hooks include both one-piece and composite objects. The analysis of co-occurrence of the main types of inventory (barbed harpoon heads and fishing hooks) in closed and semi-closed complexes (dwellings, shell middens, burials) has allowed to distinguish four stages in the development of bone tools. On the basis of the available radiocarbon dates, the chronological limits of these periods can be dated as follows: A — 5000–2500 cal BC, B — 2500–1600 cal BC, C — 1500–1100 cal BC, D — 900 cal BC — BC/AD turn (Fig. 2). The technological and traceological analysis of bone and antler artifacts from three settlements belonging to period В (Ust-Drozdovka 3, Zavalishina 5 and Kharlovka 1-6), has revealed the main methods of primary and secondary treatment of the artifacts in question and the peculiarities of their use. Reindeer antler was the main type of raw material, followed by reindeer tubular bones, teeth, flat and tubular bones of big terrestrial mammals, tubular bones of birds, teeth of sea mammals. The high level of bone/antler processing technology testifies to the existence of a developed bone processing tradition. The production of blanks from tubular bones was done by means of longitudinal and transverse splitting and breaking along pre-cut grooves or cracks, and was preceded by complete or partial removing of epiphyses. Final products were finished with the use of planing, scraping, cutting, abrasive grinding an polishing.
Фёдорова Д. Н. Применение современных технологий для изучения петроглифов Русского Севера
Ключевые слова: петроглифы, наскальное искусство, трасология, следы, микроскопия, petroglyphs, rock art, traceology, traces, microscopy.
Петроглифы Северо-Запада России, как и любые другие наскальные изображения, являются важным археологическим источником. Однако установление их возраста весьма проблематично. Экспериментально-трасологический анализ позволяет определить и доказательно интерпретировать технологию выполнения петроглифических изображений. Современные методы цифровой 3D-фотофиксации следов обработки в сочетании с экспериментально-трасологическим анализом позволяют определить, какие петроглифы выбиты с помощью каменных, а какие — металлических орудий. Таким образом, в ходе экспериментально-трасологического исследования через интерпретацию следов можно получить новые сведения о технологии выполнения выбивок и уточнить относительную периодизацию наскального искусства на Северо-Западе России.
Fyodorova D. N. Application of Modern Technologies to the Study of Petroglyphs of the Russian North
Like any other rock images, the petroglyphs of Northwest of Russia represent a valuable archaeological source. However, the determination of their age is highly problematical, as is the case also with the other rock art objects. The experimental-traceological analysis permits to identify and convincingly interpret the technology used to produce petroglyphic images. The modern methods of digital 3D photofixation of use-wear traces in combination with experimental-traceological analysis make it possible to reveal both the traces left by stone tools and those that can only be produced by metal implements. As a result, the experimental-traceoolgical analysis provides new information about the rock carving technology and allows to refine the relative chronology of rock art in Northwest Russia. The analysis is supposed to include different sites containing petroglyphic images made on different types of rocks. Particular attention will be given to petroglyphs executed on granite.
Лапшин В. А. Ладога до Ладоги
Ключевые слова: Старая Ладога, Земляное городище, посад, неолит, раннее средневековье, Staraya Ladoga, Zemlyanoe gorodishche (earthwork settlement), faubourg, Neolithic, Early Middle Age.
По данным дендрохронологии Ладожское поселение возникло в середине VIII в. н. э. Отдельные находки, относящиеся к более раннему времени, позволяют предполагать наличие поселения до образования «мокрого» слоя. При исследованиях на Земляном городище в 2013 г. и на посаде в 2014–2015 гг. были обнаружены следы распашки в верхней части озерных отложений, подстилающих раннесредневековый культурный слой. В статье обосновывается возможность возникновения поселения уже в третьей четверти I тыс. н. э. и его возможная культурная принадлежность.
Lapshin V. A. Ladoga before Ladoga
According to dendrochronological evidence, the Ladoga settlement appeared in the middle of the VIII c. AD. However, some finds dating from an earlier period suggest that the settlement may predate the formation of the «wet» layer. The excavations at Zemlyanoe gorodishche in 2013 and in the faubourg area in 2014–2015 revealed traces of plowing in the upper part of lacustrine deposits, occurring beneath the early medieval cultural layer. The paper argues that a permanent settlement could have existed here as early as the third quarter of the I millennium AD and discusses the question of its possible cultural affiliation.
Носов Е. Н., Хвощинская Н. В. Хлебные печи Рюрикова Городища
Ключевые слова: Рюриково городище, княжеская резиденция, наружные хлебные печи в древнем рву, Ryurik Gorodishche, princely residence, external bread ovens in ancient ditch.
В разные годы при исследовании древнего рва Рюрикова городища были обнаружены глинобитные хлебные печи. Они имели круглую форму и однотипную конструкцию: основание из глины, сверху под из камней, промазанных глиной. Вся эта нижняя часть печи стягивалась вбитыми наклонно кольями, а затем над подом возводился глиняный купол (рис. 1; 2). Наиболее ранняя печь относилась к рубежу IX–X вв., а наиболее поздняя — к третьей четверти X в., то есть в X в. ров уже не использовался как действующее фортификационное сооружение. Различные этнографические и археологические аналогии позволяют интерпретировать городищенские сооружения как наружные, отдельно стоящие глинобитные печи для выпечки хлеба, вынесенные за пределы жилищ, коллективного пользования. Продукция хлебных печей на Рюриковом городище была нацелена на удовлетворение потребностей значительного коллектива его жителей, составлявших княжеский двор в X в.
Nosov E. N., Khvoshchinskaya N. V. Bread Ovens of Ryurik Gorodishche
The paper describes clay bread ovens found in different years in the ancient ditch of Ryurik Gorodishche. The ovens were round in shape and had the same construction: clay basement with a clay-washed stone hearth on top of it. The lower part of the oven was held in place by obliquely driven stakes. After the stakes were set, a clay dome was erected above the hearth (Fig. 1, 2). The earliest of the ovens are dated to the turn of the IX–X cc, and the latest to the third quarter of the X c., whichmeansthatsincethe Xc. theditchhaslostitsfortificatory function. Various ethnographic and archaeological analogies allow to conclude that we have to deal with external free-standing bread baking ovens of shared use. The ovens served to fulfill the needs of a considerable number of the Ryurik Gorodishche dwellers, who belonged to the princely court in the X c.
Торопова Е. В., Торопов С. E., Самойлов К. Г. Старая Русса и южное побережье оз. Ильмень на фоне контактов с Северной Европой в X–XII вв.
Ключевые слова: средневековая археология, Новгородская земля, Старая Русса, возникновение средневековых городов, контакты с Северной Европой, medieval archeology, Novgorod Land, Staraya Russa, emergence of medieval towns, contacts with Northern Europe.
Статья посвящена проблеме возникновения Старой Руссы (до XVI в. — Руса), которая в эпоху средневековья была вторым по величине, экономическому и политическому значению городом Новгородской республики, центром солеваренного производства. Первое упоминание Русы в летописи относится к 1167/68 г., однако археологические данные свидетельствуют о возникновении городского поселения в гораздо более ранний период. Анализ городской топографии позволяет утверждать, что именно солеварение являлось основным градообразующим фактором. По всей видимости, городское поселение возникает на рубеже X–XI вв. В статье рассматриваются свидетельства контактов жителей Русы и ее окрестностей с Северной Европой. Судя по всему, Руса возникает изначально как торгово-ремесленное поселение. В отличие от многих других городов Древней Руси, в предшествовавший период возникавших как центры на трансконтинентальных торговых путях, Руса образуется в результате интенсификации внутренней экономики Новгородской земли.
Toropova E. V., Toropov S. E., Samoylov K. G. Staraya Russa and the Southern Coast of Lake Ilmen in the Context of Contacts with Northern Europe in The 10th — 12th Centuries AD
The article is devoted to the problem of the emergence of Staraya Russa (or Rusa until the 16th century) — a town in Northwestern Russia, situated 60 km south of Novgorod the Great. During the Middle Ages, it was the second largest town in the Novgorod Republic and the centre of salt production. The first mention of Rusa in the Russian chronicles dates back to 1167/1168, but archaeological records suggest that the urban settlement was founded on this place much earlier. An analysis of the early topography of the town confirms that needs of salt production were the dominant element and an essential factor in the growth of the town. It is suggested that the occupation of the site began at the turn of the 10th and 11th centuries. The paper discusses the evidence of contacts between the inhabitants of Rusa and its environs with Northern Europe in the 10th–12th centuries. Unlike many other towns of Early Rus, which emerged during the preceding period as centres on waterways, Rusa appeared as a result of the intensification of the internal economy of the Novgorod land.
Петров М. И. Новые данные о контактах с Северо-Западом Новгородской Земли в XIV в. (по материалам раскопа Нутный-IV в Великом Новгороде)
Ключевые слова: средневековая городская археология, Новгород Великий, Славенский конец, берестяные грамоты, финно-угорские древности, Medieval urban archaeology, Veliky Novgorod, Slavensky end (district), birch-bark letters, Finno-Ugric antiquities.
Статья посвящена предварительному введению в научный оборот новых свидетельств контактов жителей средневекового Новгорода с населением северо-запада Новгородской земли, обнаруженных при работах на раскопе Нутный-IV. В слоях первой половины XIV в. была найдена берестяная грамота № 1081, в которой упоминается карельское имя Вилив, а также вероятная округа совр. Лемболовского озера. В отложениях ювелирной мастерской середины XIV в. найдены целая и два оплавленных фрагмента овально-выпуклых фибул (рис. 3), которые также демонстрируют связи жителей усадьбы с северо-западными землями.
Petrov M. I. New Evidence of Contacts between Novgorod and the Northwest of Novgorod Land in the XIV c. (Based on the Materials from the Nutny Excavation Site In Veliky Novgorod)
The paper is a preliminary publication of new evidence of contacts between the inhabitants of medieval Novgorod and the northwest of Novgorod Land, discovered in the course of works at the Nutny-IV excavation site. The layers dated to the first half of the XIV c. yielded a birch-bark letter (No. 1081) which mentions a Karelian personal name (Viliv) and toponym Lembovo which may refer to present day Lembolovo lake. A tortoise brooch of Karelian type (Fig. 3) along with 2 melted pieces were found among the materials of a jewelry workshop dated to the middle of the XIV c. These artifacts too point to the contacts with the northwestern lands.
Новейшие открытия и разработки ИИМК РАН
Newest discoveries and developments by IHMC RAS
Соловьёва Н. Ф. Обжигательные печи Йылгынлы-Депе периода раннего энеолита
Ключевые слова: Юго-Восточный Туркменистан, ранний энеолит, Йылгынлы-депе, сырцовая архитектура, одноярусные двухкамерные печи, мастерская по изготовлению мелкой глиняной пластики, рельефно-цветовой декор, Southeastern Turkmenistan, Early Eneolithic, Ilgynly-depe, adobe architecture, single-tiered two-chambered kilns, workshop for manufacturing small clay plastics, relief-color décor.
На Йылгынлы-депе (В отечественной литературе памятник ранее назывался Илгынлы-депе. Автор использует название в соответствии с произношением в туркменском языке) (Юго-Восточный Туркменистан) открыта уникальная мастерская по производству мелкой глиняной пластики (рис. 1–2; 3, 1) конца периода раннего энеолита (первых веков IV тыс. до н. э.). В комплекс мастерской входили и две одноярусные двухкамерные обжигательные печи, конструкция которых впервые прослежена с большой точностью и детализацией. Первая печь располагалась в южном углу пом. 100 и имела куполообразное перекрытие. Пространство внутри печи было разделено перегородкой на топку и обжигательную камеру с арочными устьями. Фасад печи украшен налепным барельефом (рис. 4, 1). Впервые прослежена и последовательность строительства этого обжигательного сооружения. Первоначально была возведена платформа с наклоном внутрь. На ней была сложена левая торцевая стенка, а затем вылеплена перегородка между камерами (рис. 3, 2). Основание (под) топочной камеры находилось ниже основания обжигательной камеры. Фасад был сделан из лент глины с небольшим смещением внутрь. После кладки фасада печь была выкрашена в белый цвет с узкой черной полоской над полом (рис. 4, 2). Затем на фасад были налеплены рельефные детали. Печь перекрасили в черный цвет, а налепные детали — в белый. Горизонтальные валики под устьями камер (рис. 4, 1) были налеплены еще позднее. На последнем этапе перед печью соорудили приступку-«крыльцо» (рис. 5, 1). Вторая, аналогичная по конструкции двухкамерная печь была обнаружена в пом. 113 (рис. 5, 2). Верхняя часть печи была разобрана в древности (рис. 6, 1). Фасад печи украшен налепными деталями (рис. 6, 2). На барельефе видны следы белой краски. Одноярусные двухкамерные печи появляются в регионе в раннем энеолите. Общими для всех печей можно считать: наличие платформы, прямоугольную в плане форму, использование стены помещения в качестве задней стенки, разную глубину топки и камеры для обжига, глиняную обмазку, арочную форму устьев камер и, вероятно, купольный свод. Печи Йылгынлы-депе отличаются наличием декора на фасаде. Исследования мастерской на Йылгынлы-депе подтвердили предложенную И. Н. Хлопиным реконструкцию одноярусных двухкамерных обжигательных печей (рис. 7). О назначении йылгынлынских печей однозначно свидетельствует сам комплекс мастерской и большое количество найденных в нем подготовленных для обжига поделок. Обе печи были сооружены и использовались для обжига изготовляемой здесь же мелкой глиняной пластики.
Solovyova N. F. Early Eneolithic Kilns of Ilgynly-Depe
A unique workshop devoted to manufacturing of small clay plastics (fig. 1–2; 3, 1) and dating from the end of the Early Eneolithic Period (first centuries of the IV mil. BC) was discovered at Ilgynly-depe in Southeastern Turkmenistan. Among other things, the workshop assemblage included two single-tiered two-chambered kilns, whose construction has for the first time been studied in great detail. The first kiln was situated in the southern corner of unit 100 and had a domelike roofing. The space inside the kiln was partitioned into a furnace and a roasting chamber with arched mouths. The front wall was decorated with a pasted on bar-relief. For the first time, it became possible to trace the sequence of activities associated with the building of such a structure. First, an inwardly tilted platform was erected and the left rear wall laid on it, after which the partition between the chambers was formed (fig. 3, 2). The base (hearth) of the furnace chamber was below the base of the roasting chamber. The front wall was made of bands of clay, slightly biased inward. After the front wall was laid, the kiln was painted in white with a narrow stripe of black above the floor (fig. 4, 2). Then its face was decorated with pasted on relief details. The kiln was repainted in black, while the pasted on details were colored white. The horizontal bars beneath the chamber mouths (fig. 4, 1) were pasted on still later. Finally, a step-«porch» was installed in front of the kiln (fig. 5, 2). One more two-chambered kiln of analogous construction is found in unit 113 (fig. 5, 2). Its upper part was demolished in ancient times (fig. 6, 1). The front wall is decorated with pasted on details (fig. 6, 2). The bar-relief retains traces of white paint. The single-tiered two-chambered kilns appear in the region in the Early Eneolithic. The traits they seem to have in common include the presence of a platform, a rectangular shape, the employment of a room wall as the rear wall of the kiln, difference in depth between the furnace and roasting chambers, clay plaster, arched form of chamber mouths, and, probably, domelike roofing. The kilns of Ilgynly-depe are also notable for the presence of decoration on the front wall. The study of the Ilgynly-depe workshop provides support to I. N. Khlopin’s reconstruction of single-tiered two-chambered kilns (fig. 7). The function of the Iglynly-depe kilns is clearly indicated by both the workshop assemblage itself and the fact that it includes numerous clay articles ready for firing. The two kilns were built and used to fire small clay objects, which were manufactured on site.
Поляков А. В. Радиоуглеродные даты памятников Андроновской (Фёдоровской) культуры на Среднем Енисее
Ключевые слова: Южная Сибирь, Средний Енисей, андроновская (фёдоровская) культура, радиоуглеродная хронология, эпоха бронзы, South Siberia, Middle Yenisei, Andronovo (Fyodorovo) culture, radiocarbon chronology, Bronze Age.
В статье рассматриваются результаты радиоуглеродного датирования образцов из памятников андроновской (фёдоровской) культуры на Среднем Енисее, полученные в различных лабораториях за последние 60 лет. В рамках критики источников предлагается отказаться от наиболее ранних определений, которые демонстрируют разброс почти в 3000 лет. Современные серии дат, выполненные по различным методикам и в разных лабораториях, демонстрируют качественное единство и укладываются в весьма короткий хронологический отрезок — XVII–XV вв. до н. э. Эти данные хорошо сочетаются с результатами археологических исследований, которые указывают на непродолжительный характер пребывания на Среднем Енисее населения, оставившего эти памятники. Они в целом синхронны радиоуглеродным определениям, выполненным по материалам андроновских (фёдоровских) памятников Западной Сибири и Восточного Казахстана. Нижняя граница памятников Среднего Енисея оказывается наиболее поздней в сравнении с этими территориями, что подтверждает концепцию продвижения этого населения с запада на восток с конечной точкой в Минусинских котловинах.
Polyakov A. V. Radiocarbon Dates from the Andronov (Fyodorovo) Culture Sites on the Middle Yenisei
The paper deals with the results of radiocarbon dating of samples from the Andronovo (Fyodorovo) culture sites on the Middle Yenisei, which have been produced by different laboratories in the last 60 years. It is proposed to dispense with the earliest determinations, which show a very wide range of variation (almost 3000 years). Recent series of dates produced by different laboratories using different techniques are coherent and fall within a very short period of time — XVII– XV cc. BC. These dates accord well with the results of archaeological studies, according to which the people who left behind the sites in question did not inhabit the Middle Yenisei region for long. In general, these dates are synchronous to that obtained for the Andronovo (Fyodorovo) sites in Western Siberia and Eastern Kazakhstan. The lower chronological boundary of the Middle Yenisei group is later than that of the latter two regions, which confirms the hypothesis of west to east population movement with Minusinsk depression being the final point of this migration.
ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ
FROM THE HISTORY OF SCIENCE
Ремизов С. О. Исследования памятников палеолита и мезолита в бассейне Волги на территории Волгоградской области
Ключевые слова: бассейн Нижней Волги, Волгоградская обл., памятники каменного века, средний палеолит, Сухая Мечётка, Заикино пепелище, Челюскинец, верхний палеолит, мезолит, Мамаев курган, Lower Volga basin, Volgograd oblast, Stone Age sites, Middle Paleolithic, Sukhaya Mechetka, Zaikino pepelishche, Chelyuskinets, Upper Paleolthic, Mesolithic, Mamaev Kurgan.
В бассейне Нижней Волги местонахождения каменного века известны с начала XIX в., однако целенаправленные разведки для обнаружения стоянок каменного века начались только после обнаружения А. П. Коптевым и М. Н. Грищенко памятника Сухая Мечётка в 1951 г. Информация о сериях стратифицированных стоянок и местонахождений, накопленная к настоящему времени для Волгоградской обл., позволяет выделить две крупные группы памятников. Одна из них связана с Волго-Донским междуречьем, а вторая — с разветвленной овражно-балочной сетью мелких правых притоков Нижней Волги. Находки встречаются как на плакорах междуречья Волги и Дона, так и на всем протяжении правобережья Нижней Волги в Камышинском и Дубовском р-нах до Волгограда. Перспективность продолжения поисков стратифицированных памятников каменного века в бассейне Нижней Волги доказана не только обнаружением местонахождений в предыдущие десятилетия. Такие естественные условия, как выходы сырья и хорошо проработанный овражнобалочный рельеф, также способствуют обнаружению новых памятников.
Remizov S. O. Paleolithic and Mesolithic Sites in the Volga Basin on the Territory of Volgograd Oblast
The Stone Age sites have been known in the Lower Volga basin since the XIX c., but the purposeful search for new sites started only after A.P. Koptev and M. N. Grishchenko discovered Sukhaya Mechetka in 1951. The available evidence allows to divide the Stone Age localities known in the Volgograd oblast into two large groups. One of them is confined to the Volga-Don interfluve, while the other includes the sites situated on the right bank of the Lower Volga, from Kamyshin and Dubov districts to Volgograd. The presence of a pronounced gully-ravine relief and sources of raw materials make the Lower Volga region promising for further search for stratified Stone Age sites.
Виноградов Ю. А. В. А. Горончаровскому 65 лет!
Vinogradov Yu. A. 65th Jubilee of V. A. Goroncharovsky
ХРОНИКА
CHRONICLE
Бессуднов А. А., Горлов К. В., Ткач Е. С. Конференция молодых ученых «Актуальная Археология 4: комплексные исследования в археологии» (Санкт-Петербург, 2–5 апреля 2018 г.)
Bessudnov A. A., Gorlov K. V., Tkach E. S. Conference of Young Scientists “Actual Archaeology 4: Complex Studies In Archaeology” (St. Petersburg, 2–5 April, 2018)
AD MEMORIA
Васильев С. А. Памяти Галины Васильевны Григорьевой (1934–2019)
Vasiliev S. A. To the Memory of Galina Vasilievna Grigorieva (1934–2019)
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
List of abbreviations
